— Чего ты от меня хочешь⁈ — возмущался Ловато, поглядывая на сжатые кулаки Фрэнка, которые тот уже в отношении Леонарда применял. — Чтобы я извинился? Так не дождешься! Мне не за что извиняться, сценарий сражения полностью прошел под диктовку Самсонова, он обыграл нас, как маленьких слепых котят, признай это… Я здесь причем⁈

— Мне даром не нужны извинения! — прошипел Корделли. — Я же сказал, что прибью тебя, как только появится возможность… А если не получиться, то когда-нибудь обещаю, что подставлю твою 10-ю дивизию во время очередного сражения, так же, как ты поступил с моей!

— Эти слова попахивают трибуналом! — усмехнулся Ловато. — Ты только что сознался в том, что в будущем подвергнешь опасности целое подразделение Американской Сенатской Республики! Это расстрельная статья, Фрэнсис…

— Я хотя бы только намереваюсь это сделать, — парировал Корделли, повышая голос, — а вот ты, ублюдок, уже так поступил. За что ответишь сначала перед командующим, а затем, если он не даст делу ход, то и перед Военной Комиссией на Вашингтоне-8…

— Господа адмиралы, — повернулся к ним дежурный офицер штаба, сидящий у входа, — прошу соблюдать тишину и нормы приличия. На вас обращают внимание.

— Заткнись! — одновременно прокричали на него, и Корделли, и Ловато.

Накал страстей и ненависти у этих двух был настолько силен, что еще минута другая и действительно пролилась бы кровь. Но внезапно открывшиеся створки дверей остановили уже было начавшуюся драку, и голос электронного секретаря пригласил адмиралов внутрь помещения.

Фрэнк и Леонард одернули мундиры и одновременно вошли в аудиенц-зал, встретивший их гробовой тишиной и полумраком. В центре его на небольшом возвышении сидели в креслах несколько человек, а напротив них стоял адмирал невысокого роста и щуплого телосложения — это и был Итан Дрейк, знаменитый флотоводец Гражданской войны Дистриктов и победитель Арабского Халифата.

Дрейку было за шестьдесят, тонкие черты его лица обрамляли усики и острая бородка серебристого цвета, а из-под широкополой шляпы-конфедератки на вошедших смотрели холодные, будто стеклянные, светло-голубые глаза. На адмирале была надета не только необычный для современного моряка головной убор, вся его форма напоминала стилизованный мундир времен Гражданской войны Штатов на планете Земля несколько веков назад. Для видевшего Итана Дрейка впервые, это могло показаться странным, но люди, служившие с ним рядом, давно перестали удивляться и обращать внимания на причуды старика.

Любому другому офицеру или адмиралу Республики было бы сделано замечание в связи с несоответствием формы надетой на Дрейке с современным образцом. Но командующему 6-м флотом, во-первых, было все равно на подобные замечания, а во-вторых, его авторитет среди флотских был таков, что никто бы не осмелился на подобное высказывание. Пожалуй, даже Коннор Дэвис промолчал бы, хотя только из-за того, что главнокомандующему было на такую мелочь просто плевать.

Заслуги и авторитет Дрейка оказались настолько высоки, что после Гражданской войны адмирал умудрился сохранить не только жизнь, но и погоны, и должность. Хотя сторона, за которую он сражался, потерпела в той войне полное поражение. Итан Дрейк же своими прошлыми победами принес флоту американской нации столько славы, что ему простили все прегрешения перед Сенатом. Недавно исполнилось сорок лет, как Дрейк поступил на службу в республиканский флот. На данный момент времени этот прославленный адмирал носил титулы: покорителя Халифата, одного из победителей Лиги и второго по авторитету флотоводца Республики.

Никнейм, который носил Итан Дрейк, как ни странно не отображал его боевых заслуг, старика за глаза, а иногда и в официальных документах звали «Короткая нога». Не очень славное прозвище, но правая нога адмирала действительно была намного короче левой, что заставляло Дрейка носить один ботинок с двойной подошвой. Однако это не помогало, и старик постоянно прихрамывал при ходьбе…

Когда был моложе, Итан обижался на свое прозвище, будучи по натуре самовлюбленным и эгоцентричным человеком. Почему меня не назвали, например, «железный хромец», как Тамерлана? — печалился он. Однако с годами привык к прозвищу «Короткая нога» и даже стал им гордиться… Адмирал представлял из себя сгусток энергии, эпатажа и неординарного поведения, несвойственного флотскому офицеру. Недоброжелатели говорили же просто, что старик спятил…

— Вот и вы, господа! — воскликнул командующий, когда Корделли и Ловато приблизились. — Дайте я на вас посмотрю… О, какие бравые моряки стоят передо мной, не налюбуешься…

По саркастическим фразам всем присутствующим стало понятно, что «Короткая нога» сейчас что-нибудь этакое выдаст…

— Что же вы молчите мои отважные комдивы? — Дрейк театрально захлопал глазами, поворачиваясь то к одному, то ко второму.

Ах, вот в чем причина жеманства Леонарда Ловато! Вице-адмирал любил во всем копировать своего патрона — Итана Дрейка, в том числе в абсолютно бесполезном для флотских офицеров актерстве во время общения. Кстати Ловато и своим флагманом сделал авианесущий крейсер, копируя начальника, в свою очередь державшего флаг на «Банкер Хилл»…

— Расскажите, как вам удалось с двумя полными дивизиями и вспомогательной эскадрой союзников полностью проиграть русским в такой нужной для нас провинции, как «Бессарабия» и позволить двум частям Черноморского флота объединиться⁈ — адмирал Дрейк был показательно вежлив, но за этой холодной улыбкой и обходительным обращением скрывалась буря. — Нет, я не шучу, мне действительно, как человеку, прошедшему не один десяток военных кампаний, интересно узнать, как можно умудриться потерять инициативу, когда у тебя на руках все козыри⁈ Это, и превосходство в количестве вымпелов, и фактор неожиданности, и, дьявол вас раздери, опыт наших экипажей! Все это вы не использовали, подарив систему Самсонову!

Фрэнк покосился на Ловато, мол, что не отвечаешь, тебя-то покровитель не съест на завтрак, в отличие от меня. Но хитрый Леонард продолжал хранить молчание, выжидая когда любимый шеф немного остынет, после того как все выскажет в своей своеобразной манере. Корделли же не собирался выслушивать этот бред и молча обтекать после обвинительных слов Дрейка, поэтому открыто перешел в контратаку:

— Желаете объяснений, извольте, сэр, — Фрэнк немного снисходительно посмотрел на командующего и всех остальных, мол, что можете поставить мне в укор, когда вас в «Бессарабии» не было. — Вы сказали о превосходстве в количестве? Слетайте туда и посчитайте, сколько вымпелов находится у Самсонова под рукой, и сколько у него их было изначально, когда я только вошел в систему. Я не знаю, по какой причине у русских вдруг в захолустной системе оказалась целая гвардейская дивизия… Адмирал вы испытывали на броне собственных кораблей огонь «семеновских» батарей⁈ А я прочувствовал это очень хорошо!

— И он вас, как я вижу, сильно этим огнем напугал, — ухмыльнулся Дрейк, готовый в любую минуту подловить Фрэнка и снова броситься в атаку с очередным обвинением.

— Напугал⁈ — Корделли удивленно округлил глаза. — Он не просто меня напугал, я чуть не обосрался!

Находящиеся в зале комдивы дружно прыснули со смеха, для них пока это были лишь забавные препирательства между двумя адмиралами. Но, ни у Корделли, ни у Ловато, ни даже у Дрейка желания посмеяться не оказалось.

— Одно небольшое отличие, — продолжал Фрэнк, все более и более распаляясь, — я то просто наделал в штаны, а несколько моих экипажей сходили «по большому» последний раз в своей жизни! И это мне не очень нравится, господин командующий. Я не желаю терять своих парней лишь потому, что, во-первых, русские оказываются там, где по данным разведки их быть не должно, а во-вторых, потому что некоторые мои так сказать «товарищи» стоят и наблюдают со стороны, как погибает 13-я «легкая»!

При этом Корделли демонстративно перевел взгляд на Леонарда. Все посмотрели на опешившего Ловато, который не ожидал такого быстрого перенаправления атаки на себя и заметно растерялся.

— Вице-адмирал Корделли в последнее время очень часто стал бросаться обвинениями в государственной измене, — Леонард глубоко вздохнул и попытался собраться. — Это серьезные обвинения, за которые предполагается минимум пожизненный срок, а то и электрический стул…

— Можешь выбрать более простой способ покинуть нас! — зло посмотрел на него, Корделли. — Это кстати часто делают русские офицеры, уличенные в недопустимом поведении… Вышиби себе мозги из табельного и делу конец. Хотя нет, для этого же необходимо мужество… Тогда пистолет отпадает…

— Даже здесь адмирал Корделли, вы не можете не восхищаться своими непосредственными врагами, — покачал головой Леонард.

— Я не собираюсь с Самсоновым целоваться взасос, — ответил на это Фрэнк, — но не уважать русских за их смелость и непоколебимость в бою я не могу, это правда…

— Вы отклонились от основной